Продолжая ворчливые заметки «на полях» книги Н. Ш. Коллманн.
Историк поместила в ней фактически панегирик Гетманской Украине XVIII в.: «Культура здесь во многих отношениях была развита лучше, чем в России». Допустим, почему бы и нет, если это так. Как сие затем доказывается? Например, так: «Левобережная Украина дала множество прекрасных писателей, драматургов и историков, включая поэта и философа Григория Сковороду» (с. 188). Сковорода, которого проходил в свое время в рамках университетского курса по истории философии, произвел на меня неоднозначное впечатление, но пусть. А кто еще, которые составили это множество прекрасных авторов? Коллманн упоминает Феофана Прокоповича и его пьесу 1705 г. «Владимир», «Разговор Великороссии с Малороссией» С. Дивовича (1762), два исторических сочинения авторства Г. Грабянки (1710) и С. Величко (1720).
Или же вот утверждается, что «украинские художники … пользовались большим успехом в России. Так, портретист Дмитро Левицкий, родившийся и учившийся в Киеве, переехал в Петербург и заполнил целый зал в Царскосельском дворце своими сентиментальными картинами; кроме того, он стал автором великолепных портретов представителей русской знати» (с. 189). Однако если посмотреть портреты, созданные в Гетманщине в середине XVIII в., то станет ясно, что тамошние художники в значительной степени находились еще под влиянием парсунных портретов, так что петербургская знать едва ли бы стала заказывать у художников Гетманщины портреты, имея возможность обратиться либо к иностранным портретистам, либо к русским уровня А.П. Антропова, у которого, собственно, Левицкий и учился. Есть хорошая книга Платона Белецкого «Украинская портретная живопись XVII–XVIII вв.» (Л., 1981), где констатируется следующее: «Григорий Левицкий, один из лучших киевских граверов XVIII в., обучившийся своему делу в Гданьске, отпустил своего сына Дмитрия в Петербург. И ему было ясно, что в Киеве талант сына может захиреть. Естественно и то, что Владимир Боровиковский, научившись всему тому, что могли ему дать Миргород и Киев, лишь в Петербурге смог стремительно продвинуться к высотам мастерства, которых никогда не достиг бы в условиях Украины конца XVIII – начала XIX в.» (с. 219). Таким образом, это не украинские художники как таковые пользовались большим успехом. Это несколько талантливых выходцев из тогдашней Малороссии, получив дополнительное образование в имперской столице, стали популярными художниками.
Действительно, в начале XVIII в. Гетманщина была по сравнению с Москвой светочем европейской культуры, однако к середине XVIII в. она воспринималась как культурная провинция, где особо нечему было учиться (здесь можно вспомнить отзывы В.Н. Татищева и Г.Н. Теплова).
И в связи с этим: в книге Коллманн, которая много уделяет внимания «движению», на мой взгляд, весьма слабо рассмотрена проблема имперской столицы как культурного центра, который был точкой притяжения для выходцев из разных частей империи. Концентрация ресурсов вела ведь не только к строительству императорских дворцов, а и к созданию Академии наук, Академии художеств, университетов, издательств, журналов… Схожим образом, Коллманн отмечает, как местные элиты встраивались империей в местный же аппарат управления. Однако она при этом, на мой взгляд, слабо показывает, что империя в ряде случаев открывала путь для общеимперской карьеры (Гудовичи, Милорадовичи, Паскевичи, Разумовские…), чем также оказывалась привлекательной.